АЛЕКСАНДР ПРИТЧИН:
«изобразить бы всю полноту жизни…»
Виктория Петрашева,
Петропавловск-Камчатский
Друзья и знакомые воспринимали мастера-костореза Александра Притчина вне возраста. Ему было 55 с небольшим…
Александр Притчин – талантливый и самобытный ительменский художник; состоялся прежде всего, как мастер-косторез. Он научился видеть и понимать традиционную жизнь своих соплеменников, нашел свой природный материал, форму и содержание. И когда он отвечал на вопрос о своей мечте, то говорил без всякой рисовки: «Мне бы здоровье, чтобы работать. Только работать. Изобразить бы всю полноту жизни…»
Родился Александр на Камчатке, уже в новом Ковране, в недостроенном новеньком срубе, где была одна комната, разделенная печкой. Это время всем запомнилось как великое переселение ительменов. Из Утхолока, Солнечного, Морошечного, Верхнего Коврана в то место, которое и в шутку, и даже всерьез называют «Столицей всей Ительмении», хотя на картах мира мы не найдем ни столицы, ни страны с таким названием.
Февраль и март – самые холодные и суровые. С Охотского моря морозящий, до костей пронизывающий ветер. И в это морозное время родился Саша. Любимый дедушка Дмитрий Руфович отогревал малыша над печкой. Ему помогала бабушка Шура, Александра Ивановна, тоже очень любящий человек. Отца Саша почти не помнил, а вот маму Юлию Дмитриевну все признавали очень красивой женщиной, с чарующим голосом. Пока семья была большой, с бабушками, дедушками, братишкой Сергеем и сестренками Ниной и Наташей, дом казался добротным, уютным и даже с достатком.
Всегда впрок с осени заготавливали прежде всего рыбу. Ее сушили, солили, вялили. В сенях стояли бочонки с разными ягодами: брусникой, жимолостью, голубикой, и шикшей, морошкой. Конечно, не последнее лакомство в ительменской кухне и черемша. Удачливый охотник добывал дичь, медведя. Нерпичий жир и нерпятина на столе не изводились, а корякские приятели из табунов приносили на обмен, а часто в подарок, оленье мясо. Большое подспорье – огород. Выращиваем картофель, капусту, всякую мелочь – редиску, морковь, турнепс, репу, зелень.
Рано Александр научился хлопотать по хозяйству, рыбачить, охотиться. Не только дедушка Дмитрий Руфович, но и отчим Леонид Запороцкий щедро учили мальчика пользоваться тем, что дает природа – Охотское море, Ковранская речка, тундра. В общем, жили хорошо и крепко. Но ушли старики, умерла мама, разъехались сестренки. Только Сергей обосновался на своей родине и пустил там корни, воспитывал четырех детей, но и тот уже переселился в город в поисках работы.
В Саше очень живы воспоминания о жизни в Ковране, особенно о детстве. «Когда-то в нашем классе в Ковранской школе – рассказывает мой собеседник – было и по двадцать человек. А классы были 9 «А», 9 «Б», 9 «В». Вообще детвора казалось резвилась всюду. Улица всегда заполнялась звонким детским смехом, лыжниками, нартовиками. И старики любили сидеть на завалинках и байки баять. Вся жизнь проходила на свежем воздухе, у реки, в тундре. Много скапливалось народу около конторы, магазина, в бане, и вечером, конечно все шли в клуб.
В клубе показывали фильмы, устраивали концерты, танцы. А на танцах опять же куролесили все, и маленькие детеныши, еще не умеющие даже ходить, пацаны, девчонки, юноши до поры до времени подпирающие стенки клуба, старики на почетных первых рядах. А в какой-то момент… Гиннеса всколыхнула традиционную жизнь во многих селах Камчатки, в том числе и в Ковране. Стали собачек разводить, нарты мастерить, но после того, как Коля Левковский несколько раз становился победителем «Берингии» и каждый раз, опять же, привозил одну за другой приз – «Ямаху».
Валера Мещеряков худо-бедно сколотил свою нарту, а копылья очень высокими сделал. Тетя Рая Мещерякова еле-еле взгромоздилась на нарту и говорит сыну: «Эх-ухе, Валера, так стыдно на табуретке по селу-то мне ездить». Но ковранцы и теперь ездят на чем попало, и даже корыто используют под сани. Вот такая охота появилась.
Одно время Саша работал сторожем в школе. Поваром была Аннушка Буклова. Уходя с работы, она сказала Саше: «Если захочешь лепешки испечь, можешь тесто взять». Тесто поднялось. Саша налепил лепешек немного. А тесто уже через края бочка поплыло. Еле успевал незадачливый «пекарь» лепешки лепить. Уже объелся совсем, а тесто упало почти на дно. С тех пор Саша не очень-то любит лепешки.
А вот другая байка от Саши. В Ковранской школе завхозом была русская женщина. Она расписала меню на утро. Сашина мама Юлия Дмитриевна готовила школьникам еду, в меню на завтрак к чаю надо приготовить бутерброды. В бочках вода уже закипела, а бутербродов все нет и нет. Сашина мама в отчаянии подумала: «Скоро дети на завтрак придут, а бутерброды еще не сварены». Юлия Дмитриевна быстро смекнула и побежала к завхозу домой и говорит ей: «У меня все кипит, а бутерброды в воде не могу сварить, Вы, наверное, забыли их оставить. Ну и смеху же было, когда узнала, что такое бутерброды. А кличка так и осталась «Юля – бутерброд».
Экспресс-интервью
Не ломая доброй традиции, мы задавали Александру Притчину несколько вопросов, чтобы услышать, чем он дышит. Экспресс-интервью оказался прощальным.
— Саша, что ценишь в людях?
— Юмор. Если он в человеке есть, то и доброта проявляется. Доброта рождает и другие человеческие качества.
— Что в них не нравится?
— Ко всем отношусь ровно и терпимо, кроме маньяков во всех обличиях.
— Твое представление о богатстве?
— Деньги не интересуют. Если они есть, значит, есть еда, могу существовать дальше. Именно существовать, чтобы дальше работать. Халявных денег не люблю. Да и у меня и таких-то денег не очень много бывает. Работаю увлеченно, но цена моих изделий очень дешевая. На западе они обретают совсем другую стоимость.
— У тебя, Саша, есть коллекция своих работ?
— У меня нет. Эх, сколько моих работ у Ивана Гуторова. Хоть бы удалось фотографии сделать. У Эрика Кастена, немецкого ученого в Германии целая коллекция. Он и книгу в Германии выпустил «Олений рог и ольха. Разное искусство с Камчатки». В ней предоставлены мои работы в разных художественных вариациях и Анатолия Солодякова из Паланы.
— А твои работы представлялись на выставках?
— Радует то, что наши работы вместе с экспонатами из других регионов России участвовали в выставке, тема которой звучит очень необычно: «Открытый для иного». Она проходила в центральной и областной библиотеке (Zent – and Landesbiblioteca) города Берлина с 28.01. по 02.04.2005 года. Игорь Воронцов, создавший стойбище «Кайныран» представлял мои работы. Александр Печень с Сергеем Пасенюком широко рекламировали мое творчество.
— Твои миниатюрные фигурки, сюжетные композиции востребованы?
— Я думаю, да. Японские ученые Минору, Осима и Ютака Ватанабе увезли мои работы в Японию для музея народов Севера в Аббашири и в Национальный Музей Осаки. В Югославии есть одна моя работа, во время традиционных весенних гонок на собачьих упряжках «Берингии» югославская женщина купила «Гену Стрельчикова». На стоянках, говорят, любовалась фигуркой старика с палочкой. Наши музеи тоже обогатили свои экспозиции моими малыми скульптурами. Об обогащении, конечно, шучу, но это радует. В Ковране, Тигиле, Палане, Камчатском краевом музее – они есть.
— Реализуешь работы сам?
— Не всегда. Немцы как-то были в Ковране. Около села палаточным городком стояли. Подошел. Говорю: «Есть работа. Портрет ительменской девочки». У нее хвостик на голове не сзади, а с боку. Немец у меня спросил: «Это национальная прическа?» Я пошутил и сказал ему: «Да». Галина Песковецкая для своего центра «Этнодизайн» хочет приобрести серию моих творений.
— Что хочешь пожелать себе?
— Егор Чечулин, мастер-косторез, как-то спросил у меня: «Неужели, чтобы создать шедевр, надо водку пить?». А я ему в ответ «Пока силы и на это, и на то хватает». Эх, если бы я был женат! Не такая, может быть, жизнь холостяцкая и неуютная была.
— Ты работаешь ради заработка?
— Ради куска можно и штамповки делать. Но я не хочу и никого не осуждаю. Мой инструмент – заточенная половинка ножниц. А так, чуть побольше бы здоровья, чтобы работать. Меня радует, когда мои работы с умилением в подарок принимают. Я люблю дарить их, особенно женщинам. Они щедры на похвалы, а это художнику тоже надо. Работать бы как машина, а то кости болят. Да и суставы тоже.
— Доли лучшей хочешь?
— Помечтать о запредельном? Только работать. Мне ведь много не надо. В одежде не прихотлив, в еде тоже. Книжек хватает. В краевую библиотеку бегаю.
— А что друзьям хочешь пожелать?
— У меня их нет. Друг – это с кем ты можешь поделиться. Все держу в себе. Праздники не отмечаю. Новый год терпеть не могу. Это же семейный праздник.
— Любимое занятие, кроме работы над малой скульптурой?
— Я непритязателен. Люблю иногда телевизор посмотреть, особенно программу «Культура», да и женский биатлон бы не пропустить. Никаких сериалов. Еще добрым людям помогать. Это я делаю с удовольствием.
— А каким добрым людям?
Сергею Гуторову. Хоть он и обиделся на меня. Его брату Олегу тоже. Вам я всегда готов помогать. Общение ведь главное богатство. Да я так себя нужным чувствую.
Мастер-косторез страны Ительмении
Но вот и весна… скольких ребят заманивала пора перелетных птиц в свои родовые гнездовья? Летящие в сторону дома облака, воздух с привкусом соленой свежести, ностальгия…И Александр снова в Ковране. Но уже нет семейной кутерьмы, больше одиночества. И работа разнорабочего: свинарь, плотник, сенозаготовитель, дровосек. Здесь уже не до творчества. «Очень жалею, — говорил Александр, — что не доучился. Получил основные навыки, благодарен тем, кто проявил интерес, увидел мои изобразительные возможности, заложил основу для поиска художественного образа, заронил искорки любви к шедеврам, рожденным в разных уголках мира, особенно к импрессионизму, наполненному чувствованием, движением не только в своем, но и в нашем времени. А знание истоков своей культуры будоражит на уровне генетической наследственности. И это большое подспорье в творчестве, в исканиях, в воображении…»
В 1993 году в Ковране работала международная этно-экологическая экспедиция. Оживились пожилые люди. Они стали востребованы. Каждую среду собирались старики на посиделки – вспоминать историю жизни ительменов, поговорить вдоволь на родном языке. Подтянулась и молодежь с ребятишками. Участники экспедиции предложили сотрудничество. Взаимодействие художника с учеными в оказалось очень плодотворными. Пригодился и обретенный во время учебы в институте его этетический опыт. Возникли первые заказы: изобразить из природных материалов мифические образы, будни традиционной жизни ительменов, разнообразные композиции хозяйственной деятельности, бытовые сценки, танцы, ритуальные моменты празднеств. Есть вопрос – есть работа, возникают вдохновения творчества. Стали появляться первые миниатюрные фигурки. Так и у ительменов стала зарождаться скульптура малых форм, отражающая быстро текущие впечатления, подвижность, динамику событий. Участие Александра в 1995 году в скульптурном съезде ительменов «Хранители родовых очагов» в Пихлаче – еще один импульс к творческому поиску. Там на выставке, он увидел работу корякского мастера-костореза Егора Чечулина. Его материал моржовый клык. Игольницы, сидящие вокруг костра приятели за чашкой чая, медведи, вырезанные из капа, вызвали у Саши интерес. Ему окончательно захотелось попробовать себя в малой скульптуре. Моржовый клык на западном побережье Камчатки редкость, здесь можно найти ольховый кап, олений рог. С тех пор, очевидно, у Александра возник только один способ для заработка – изготовление миниатюрных фигурок. Лучше всего художнику работалось с оленьим рогом. Он довольно податлив. Небольшие ответвления на рогах делают возможность пофантазировать над выбором темы, к тому же цветовая гамма рога «щекочет» воображение, дарит радость неповторимости рождающего под резцом миниатюрного художественного образа. Малые скульптуры Александра очень напоминают японские нэцкэ.
Уехав в город Петропавловск-Камчатский, Александр не забывал свой родовой очаг. Для него дорогие люди – это ковранцы. Атмосфера ительменского духа, радушие, шутливость, веселый нрав – все это было и в самом Александре, и в его работах.
Любимая тема Александра – старики. Старики, умевшие жить несуетливо, в гармонии с природой, дарящие заботливость, тепло жизни, доброту. Вот она, целая галерея портретов любящих стариков: Дарья Руфовна Суздалова, Матрена Иовна Павлуцкая, бабуля Груня Садовникова, дедушка Афоня.
Саша много рассказывал об Афоне Притчине. Изображал его в миниатюрных фигурках. Один из его портретов очень ярок в описании Александра: дед был шутлив, азартен, артистичен. Очень колоритным был он. «Наденет белую камлейку и ходит из одного конца села в другой. Обязательно мимо клуба прогуляется. Там-то женщин побольше и новостями обмениваются. Изогнет спину. Как будто над землей стелется. Шею вытянет. Ладошку к бровям приставит, а другую руку за спину выкинет и смотрит то в одну сторону, то в другую, а широкая камлейка при каждом развороте развевается на ветру, наполняя ее воздухом словно шар. Для его собаки это зрелище совсем необычное. Деду и досталась от его преданной лайки: она не смогла удержаться от соблазна, ухватилась за камлейку и разодрала ее на кусочки, чтобы больше деда Афоню не обижала». Сашина мама камлейку штопала и чему-то смешливо улыбалась. Вот эту историю Александр смог выразить в роге.
Все образы, воплощенные им в миниатюрах, очень узнаваемы, своеобразны и этничны. Будь то маленькая нерпушка для брелока, ительменская костяная расческа по историческим зарисовкам – с брачующимися соболями или подружками, наводящими красоту, пацаненок, раскачивающийся на канатах, танцующая ительменка, девочка с косичкой, старичок с палкой и многое другое. Забавна сюжетная тема «Матуха с медвежатами». Как-то Саша увидел на спине матухи маленького медвежонка. Наверное это была девчушка, и очень слабенькая, а за матухой увязался годовалый медвежонок. Сцена очень поразила Александра – совсем как у людей. Так и родилась композиция.
МЭМЭН – БАЛАГАНЫ
Юкольники, балаганы или по-ительменски «мэмэн» — тоже излюбленный сюжет у Александра. «Они у меня, — рассказывает Саша, — не похожи друг на друга, как и люди. Это от материала зависит, от оленьего рога. Если на черепушке побольше отросточков, то можно не только балаганчики «построить», но и место рыбалку найти, бат поставить, сетку растянуть. Иногда даже собачка рядом с хозяином «бежит», а собачек я очень люблю, и они мне часто взаимностью отвечают, особенно такие же бездомные… Каков материал, таково и изделие. Под крышей балагана можно сладко прикорнуть и запасы рыбы, ягод, орехов, кореньев сохранить. Под соломенной крышей чердака никакая плесень не заведется, зверь по лестнице –«кич» не заберется и собакам закрома тоже недоступны». Но такой балаган Александр увидел только на первом празднике «Алхалалалай». Тогда в Ковране и балаганы восстановили, и тотемные столбы Ажуунач и Хантая – охранителей семейного очага. Праздничную площадь как символ возрождающейся культуры ительменов, куда осенью съежаются со всей Камчатки, а часто залетают зарубежные гости, называли «Балаганной площадью». У Никиты Захаровича Запороцкого и Анатолия Левковского во дворах стоят настоящие работающие балаганы. На них сушатся рыба для еды и для корма собак, как это было в древние времена.
Саша родился в советское время, а тогда все атрибуты прошлой ительменской традиционной жизни изживались, а с ними уходили в забвение бесценные знания и опыт комфортного освоения окружающей среды.
Александру удалось понять и возродить стремления неизвестных ительменских мастеров творить и создавать вещи, предметы, имеющие не только практическую, но и этетическую значимость, создавать настоящим и будующим поколениям основу для развития скульптуры малых форм, отображающих самобытный мир самого народа.
СБОРЩИЦА КИМЧИГИ
Клубни сараны и кимчиги ительменские женщины вместе с детьми собирают осенью. Сборы для выхода в тундру всегда чуть-чуть суетливы. Надо не забыть взять с собой все для чаевки: котел, кружки, спички, сладости. Пойти с соседями на природу – всегда маленький праздник, для сбора корнеплодов особенно. Женщины хорошо запоминают, где растут саранки и кимчига. Да и мышки-полевки тоже «помогают» сделать запасы впрок для вкусных лепешек, супов и каш. Они в своих норах-лабиринтах чего только не хранят: кедровые орешки, ягоды и, конечно, клубни сараны и кимчиги. Собирательницы никогда не заберут у зверьков все запасы. Они с ними просто поделятся, иначе мышка прибежит к своим хранилищам, увидит, что ограбили, засунет голову между двух соломинок и от отчаяния задушится. Это ительменское поверье записали первые исследователи Камчатки. Табу живо и в наши дни. А у некоторых собирательниц-гурманок можно и сейчас отведать лепешки не из мучного теста, а корнеплодов, подаренных тундрой. «Это лакомство как ритуальное блюдо, — с гордостью замечал Александр, — подается на возрожденном ительменском осеннем празднике «Алхалалалай», география которого расширилась до разных селений Камчатского края – Сосновки, Мильково, Тигиль и даже пришел в город Петропавловск-Камчатский, даря неиссякаемое жизнелюбие и радость бытия всем, кто становился его участником.
К ИЛЛЮСТРАЦИЯМ
Мы с автором статьи об Александре Притчине живем далеко друг от друга, но любовь к творчеству этого художника и нежная память о нем объединяет нас. Когда я работала в Ковране, собирая родословные в 1990-е годы, мне посчастливилось познакомиться с Сашей Притчиным, наблюдать, как он работает. Он любил делать портреты односельчан. Это были карандашные рисунки и миниатюры из кости рога оленя. Миниатюры крошечные, 2-5 см.в высоту. Показывая мне новые работы, Саша меня экзаменовал, могу ли я угадать, кто это изображен. И я обычно угадывала. Настолько точны были эти портреты, сделанные половинкой ножниц или простым стремительным карандашом. Саша предлагал мне купить его работы, потому что другого заработка у него не было. Узнав, сколько стоят такие миниатюры в музее в Нью-Йорке, я стала покупать их у него. У меня образовалась маленькая коллекция. Я люблю расставлять эти фигурки, смотреть на них, вспоминая Сашу и ковранцев. В качестве иллюстраций к статье Виктории Петрашевой я публикую свою коллекцию его работ. Это пять карандашных портретов ковранцев старшего поколения и несколько миниатюр. Из миниатюр Саши я составила композицию «Ковранская вечорка», такой какой ее вижу. Ковранцы собрались попеть и поплясать. Пришли старики, четыре танцора соревнуются в танцах и традиционных гримасах, отгоняющих злых духов. Позади танцующих женщины, не прекращающие свою работу: выделку шкурок, шитье, приготовление толкуши – традиционного блюда из вареной рыбы с кимчигой (клубнями сараны) и травами. Бубнист задает ритм, а дети рядом с ним чувствуют себя участниками маленького праздника.
Описанные в статье сюжеты – «мэмэн» — балаган, сборщицы кимчиги, охота на глухаря и на нерпу, медведица с медвежатами – и еще изготовление бата – лодки-долблёнки, бат, управляемый с помощью шеста, Никита Захарович с уловом – это и есть та «полнота жизни» односельчан, которую Александр Притчин оставил нам навсегда.
Ольга Мурашко
Ольга Мурашко