Автор произведения, уроженец села Воямполка,  Кецай Кеккетын. Прочитав эти строки, написанные нашим  земляком, вы узнаете о нелегкой судьбе отца  писателя Кеккёта Мэйнувьйна и жителей национальных сел Тигильского района, жизни корякской тундры,   и изменениях, которые произошли в стойбищах с приходом Советской власти.

 

ЭВНЫТО-ПАСТУХ

У Чачоля было десять работников. Акко! Жить можно, не правда  ли? А стадо у него было огромное — издали казалось, что его кедрачевая чаща стронулась с места и движется по тундре.

Среди пастухов Чачоля был человек, по имени Эвныто. Вот кто  работал — двоих мог заменить! И все же хозяин постоянно ругал его, и других пастухов.

Чай пьют утром пастухи. Не успеет Эвныто глоток сделать, а Чачоль уже кричит:

—   Эвныто, скорее чай пей! В стадо, в стадо пора!

Эвныто бросает чай, берет аркан и зовет лучшего своего друга:

—   Эвъява! Пошли за оленями!

Так и в этот день было.

Друзья шли вместе, о погоде говорили, о новостях.

Перед пастухами вдали показались горы, покрытые снегом. Сначала вылезли две вершины, словно два человека встали пастухам и навстречу, а потом поднялся и весь Чичилян, похожий на конское седло.

Чичилян… Священная гора. Когда еще попадем туда… Надо бы жертву принести, — сказал Эвныто. — Табаком или еще чаем…

Да, да, жертву часто надо приносить, — поддакнул Эвъява. Здоровье будет хорошее.

А я давно уже ничего туда не носил. Так просто живу, — вздохнул

Эвыныто. Помолчали.

Йик! Поправее Чичиляна попадаются горные бараны, — заговорил снова Эвъява. Эвныто махнул рукой.

Горный баран в это время тощий, как сухой кедрач. Вдруг из распадка выскочил молодой хор.

Вот! Здесь табун. Пастухи остановились, закричали на разные голоса.

Аа-а-а! Стали подходить олени. Хорошо отъевшиеся, они охотно шли начеловеческий голос.

— Сколько ни видал я оленей, а таких не встречал. Жирные, как лахтаки, — сказал Эвныто.

Эго верно, — кивнул Эвъява.

Пригнали стадо в стойбище. Из яранги вышел Чачоль с арканом долго высматривал оленя, все искал пожирнее. Наконец, крикнул:

Вот бык! Ловите его!

Эвныто бросился в середину стада. Подогнал быка к Эвъяве, тот сразу заарканил.

Оленя, оленя убивают! — закричала чья-то девочка, еще носящая маку.

Женщины вышли с ножами наготове. Одежда у них была черная от грязи и сала, на лицах пестрела татуировка. С ними из яранги вышла одна, разодетая, как сорока: в двойной кухлянке, в торбасах, обшитых бусами. Бусы и подвески играли на ней, как сосульки на яранге весной. Это вышла жена Чачоля.

Сама она не свежевала оленя — руки не хотела пачкать. Только следила, чтобы женщины не ели почки и легкие. Освежевали оленя, и хозяин сказал пастухам:

— А теперь гоните стадо обратно в тундру!

Когда пастухи возвратились, Чачоль уже уплетал костный мозг. Он старался вовсю и при этом ни на кого не смотрел, чтобы не просили. Облизав руки, он сказал Эвныто:

— За дровами отправляйся. Ладно уж. Как привезешь жирного поедим.

Отправился Эвныто по дрова. По дороге думал: «Акко! Ничего себе! Хозяин даже немного отдохнуть не дает. Сам ест лучшие куски, сосет из костей мозг, носит все самое теплое и красивое, а работаем мы одни. Справедливо это? Ездовой олень и тот нуждается в  отдыхе, а я все же человек… Эх, хоть бы раз в жизни вдоволь поесть жирного мяса! И потом поспать несколько дней и ночей подряд!

Много месяцев прошло и нашего героя ждали интересные события, которые изменили его судьбу. Эвныто с приходом Советской власти стал председателем, выучился и вместе со своими товарищами строили новую жизнь. Эвныто больше не слуга богача, он теперь сам становится хозяином жизни и чем ярче разгорался огонек родного стойбища, тем громче пел Эвныто.